К украинской премьере триллера о вопросах национальной безопасности «Самый опасный человек» журналу Корреспонденту удалось получить эксклюзивное интервью Антона Корбейна – культового фотографа и режиссёра, чей новоиспеченный фильм стал одной из последних ролей оскароносного Филиппа Сеймура Хоффмана
В своём третьем фильме режиссёр Антон Корбейн, изначально прославившийся будто музыкальный фотограф и автор клипов для Depeche Mode и U2, взялся за актуальную тему международного терроризма и вопросов обеспечения национальной безопасности. По сюжету, в Германию приезжает некто Исса Карпов (Григорий Добрыгин) – сын русского генерала-миллионера, считающий себя чеченцем. Исса ненавидит отца, этак как появился на свет в результате изнасилования. Парня долго мучили в тюрьмах России и Турции, после чего он нелегально оказался в Германии, где и лежат в одном из банков денежки ныне покойного отца-генерала. С помощью молодой женщины-адвоката (Рэйчел МакАдамс), занимающейся вопросами беженцев, он пытается получить доступ к этим средствам. И оказывается под колпаком у немецких и американских спецслужб. Маковка операции Гюнтер (Филипп Сеймур Хоффман) пытается слить два дела — Иссы и мусульманского магната, какой нелегально переправляет оружие под видом благотворительности. Таким образом, Исса, сам того не зная, становится наживкой.
— Антон, ваш кинофильм основан на одноимённом романе Джона ле Карре. Отчего вы решили взяться за эту книгу?
— После событий 11 сентября у меня появилось ощущение, что мы живём в весьма поляризированном мире, и в последние годы оно лишь усилилось. Для меня это стало достаточной причиной, чтоб взяться за данную работу. Ныне мы так быстро судим других, этак категорично делим всё на чёрное и белое. Мне будто, люди даже не осознают происходящее, и из-за этого поляризация становиться всё сильнее. А вот подход Гюнтера – главного героя книги, — предполагает, что для некоторых, не стопроцентно хороших людей, всё равно остаётся пункт в обществе. Более того – они могут повергнуть нас к тем, кто представляет реальную опасность. Джон ле Карре показал нам, что шпионские игры – это, вообще-то, будет обычная работа. Если разобраться, то самое главное в ней — ты должен беспокоиться о тех, кого приручил. У твоих агентов проблемы, и значит ты должен стать для них и папочкой, и мамочкой, — им необходимо ощущать, что они могут целиком тебе доверять.
— Фильм весьма «интровертный»: внутреннего действия в нем больше, чем внешнего. Сложно режиссёру снимать такое «тихое» кино?
— Важно не лишь то, как ты снимаешь, однако с кем ты снимаешь. И если работаешь с таким актёром, будто Филипп Сеймур Хоффман, то в его игре столько глубины и нюансов, что твоя задача – попросту это показать. Филипп оказался идеальным Гюнтером. Даже если покинуть в стороне его актёрские качества, он был нужного возраста и подходящих физических характеристик. Я видел этого персонажа будто человека, который не чересчур заботится о своем здоровье и внешнем виде, однако при этом является весьма умным и культурным. А ещё он обладает большенный внутренней силой и полон противоречий. В чём-то он ренегат, ренегат… И именно Филипп, будто никто другой, мог сделать видимой эту внутреннюю борьбу.
— Хоффман был ключевой составляющей в вашем гремучем «актёрском коктейле»: культовый Уиллем Дефо, звезда блокбастеров Рэйчел МакАдамс, Григорий Добрыгин – дебютант в фильмах подобного уровня. Тяжело было их всех «смешать и не взбалтывать»?
— Ну-ка да, особенно когда у всех на площадке опыта в кино побольше, чем у тебя. (Смеется). Вообще, не думаю, что существует какая-то тайная режиссёрская формула. Попросту нужно, чтобы все двигались в одном направлении, чувствовали себя частью целого. А если не получается, тебе нужно чётче задавать вектор. Будто в любом деле, по сути.
— Со многими из своих актеров вы ранее работали будто фотограф…
— На самом деле, в этих двух ипостасях – режиссёра и фотографа, — требуешь от людей совершенно разного. Но, конечно, со знакомыми легче износиться. Знаешь, чего ждать, понимаешь, кто может дать то, что тебе нужно. К примеру, давным-давным-давно я фотографировал Уиллема [Дефо]. А в 2012-м увидел его в спектакле Существование и смерть Марины Абрамович, и он там был попросту великолепен. Тогда-то и подумал, что он должен стать частью моего фильма в роли банкира Томми Брю.
— Задача фотографа – зафиксировать миг. А чем отличается режиссёрская труд?
— О, это очень разные подходы. Меня даже удивило, как сильно они отличаются. Тут немного выставить композицию кадра: важен сюжет, эмоции. Снимать кино тяжело. Для меня снимок – это до сих пор натуральный дзен, релакс. Есть лишь я и моя камера – полная противоположность тому, будто делать фильм.
— Сразу после Самого опасного человека вы начали съёмки нового фильма – Существование. Почему не взяли передышку?
— Если между съемками проходит года два, то тебе весьма трудно вновь прийти в это специальное «кинонастроение», ведь ты занимался совершенно другими вещами. Но ныне я всё больше и больше чувствую себя собственно кинорежиссёром. Первый фильм – это был эксперимент, отклонение. Думал: сделаю один – и успокоюсь. Однако нет, потом появился Янки [драма с Джорджем Клуни 2010 года]. И если дебютный Контроль [байопик о фронтмене группы Joy Division Иэне Кёртисе; 2007] – это было камерное кино, то тут уже большая студия, большенный актёр: что-то совершенно новое для меня. И сейчас, думаю, Самый опасный человек и Существование станут для меня настоящим боевым крещением, после которого я смогу уверенно произнести – да, я режиссёр, я снимаю кино.
— А что произошло с Корбейном-фотографом, когда появился Корбейн-режиссёр?
— Он слился. (Смеется). Честно говоря, не знаю. На самом деле я по-прежнему снимаю многих художников – им была посвящена моя последняя выставка. Однако занимаюсь этим, что называется, между делом. Разумеется, продолжаю работать с теми, с кем и вечно, — с музыкантами. Изменилось ли что-то глобально? Покамест не могу понять – может, чрез пару лет буду готов отозваться на этот вопрос. В ранних 1980-х я начал мастерить свои первые музыкальные клипы, а годы спустя мои фото изменились под их влиянием. На снимках стали проявляться те же идеи, которые я реализовал в видео, а до того не особливо пытался воплотить в формате фотографии. Однако это медленный процесс. Помню, делая финальный кадр для своей первой книги – то ли 1988-й, то ли 1989 год, — я попросил Ника Кейва нацепить усы, и он стал похож на сутенера из 1970-х. Ранее я бы точно не осмелился такое предложить: изменить что-то, сразиться роль на камеру. А Ник, уместно, теперь настоящие усы носит. Однако в то время предложить ему подобное было настоящим святотатством! (Смеется)
Автор — Анна Давыдова
Целиком интервью Антона Корбейна читайте в свежем журнале Корреспондент №36 от 12.09.2014